Я, главный редактор журнала «Боб», до сих пор не понимаю, кто вообще пишет предисловия к моей рубрике «Каково»? При чем тут мазохизм? При чем тут детское любопытство? Сами вы, как дети. Я всего лишь стремлюсь сделать римейк двенадцати подвигов Геракла, чтобы прославиться в веках. И я уже совершил восемь подвигов, осталось еще четыре. Хотя не факт, что я на этом остановлюсь.

Идея поцеловать мужчиной мужчину, озвученная одним из моих редакторов, и правда пришлась мне по вкусу, так как, наконец-то, появилась возможность написать статью в рубрику «Каково это...» и при этом не истязать себя физически. Ах, если бы я знал заранее, сколько моих нервных клеток погибнет, пока я реализую свою задумку, я бы лучше отхлестал себя плетьми из колючей проволоки. Ей-Бобу!

Гей, порно!

Несмотря на кажущуюся простоту и легкость поставленной задачи, воплотить ее в жизнь оказалось не так-то и просто. Во-первых, меня еще в детстве насильно отучили от целований с мужчинами, теперь же вернуться к старым привычкам оказалось ой как сложно. Во-вторых, меня привлекают все же исключительно женщины не старше шестидесяти. А в-третьих, где найти подопытный экземпляр? Считая себя весьма организованным и ответственным человеком, я составил план проведения опыта. Для начала надо было подготовить себя морально. Для этого я взял в прокате самые

известные фильмы про гомосексуалистов. Посмеявшись два часа над «Горбатой горой» и порыдав над «Чак и Ларри: пожарная свадьба», я понял, что все еще не готов, а потому зарядил в MP3-плеер лучшие хиты от Джорджа Майкла и Элтона Джона. Их отличная, на самом деле, музыка вдохновила меня на просмотр софт гей-порно, но уже на третьей минуте меня стало тошнить, заслезился правый глаз, и опыт оказался на грани срыва.

В целом, в результате проведенных мероприятий могу отметить и положительные стороны: по крайней мере, я посмотрел, как это делают другие мужчины. Внешне это выглядело совсем не сложно. Гей-порно не в счет. Там было все очень сложно. Или даже сложнее.

Попрыскав в рот освежителем дыхания, я вызвал к себе нашего куртуазного редактора Елисея Милашко. Я решил вначале попробовать на нем, так как полагал, что, если он и начнет отбиваться, то это будет не так больно и обидно, как было бы в случае с другими редакторами. Елисей пришел ко мне в кабинет и сел напротив, рядом с моим рабочим столом. Никогда до этого я не рассматривал лицо Елисея с такой тщательностью и вниманием к мелочам, как сейчас. Мысленно я представил, как я приближаю свое лицо к его лицу, — а он еще и, фе-е-е, небритый — вытягиваю губы трубочкой… Тьфу ты! Уже противно. Елисей к тому же сидел и слизывал своим гадким языком с губ остатки крошек от только что съеденного печенья. Сразу вспомнились кадры из гей-порно, к горлу

Губы Елисея. Ну не Милашко?

Не знаю, что обо мне подумал в этот момент хороший человек Елисей, но в самый последний момент он отпрянул, схватил свинью-копилку, стоявшую рядом на столе, швырнул в меня и пулей вылетел из кабинета.

Я решил не отчаиваться, ведь помимо Елисея в редакции были еще другие редакторы. Но стоило мне выйти в коридор, как тут же почувствовал повисшее в воздухе напряжение. Елисей уже успел всем разболтать, и теперь все были настороже. Я пришел к умозаключению, что играть в глупые игры не имеет смысла, а потому спросил прямо и громко: «Кто готов поцеловаться с директором губы в губы? Кто готов одарить своего любимого начальника французским поцелуем?». Если не считать образовавшуюся очередь из уборщицы Клавдии Ивановны, нашего корректора Нео Тразимой, редакционного коня Ферраста и камбоджийского мальчика, который, я напомню, живет с нами уже как несколько месяцев, то желающих не было.

Клавдию Ивановну и Нео Тразимую я отверг немедля, по той причине, что от мужчины в них было еще меньше, чем во мне от женщины. Ферраста я тоже прогнал, хотя он старательно улыбался и игриво моргал своими длинными лошадиными ресницами. А с камбоджийским мальчиком я не стал целоваться из боязни нарваться на международный камбоджийский скандал. Да и мал он еще для таких потрясений.

Что касается других моих коллег, то всех их и след простыл, а кто-то даже заперся в санузле.

Мальчик по вызову с системой самонаведения

Пришлось прибегнуть к крайним мерам: я позвонил в службу «Мальчики по вызову». Через полчаса в моем кабинете уже сидел молодой человек с тщательно выбритым лицом, напомаженными волосами и надушенный дорогим одеколоном.  Я объяснил ему вкратце всю суть дела и сразу сунул в нагрудный карман его пиджака десять гривен. В принципе, молодой человек производил приятное впечатление, если бы не текущие обстоятельства. Глядя на его слащавое молодое лицо, я снова вспомнил кадры из гей-порно, и невидимая буря третий раз за сегодня поднялась внутри меня. Признаюсь, я так не волновался даже когда ходил к проститутке. Осознание противоестественности занятия, которому я собирался предаться, мешало мне отбросить все предрассудки и утонуть в губах юноши. На лбу выступила испарина, во рту пересохло, ладони взмокли, а пальцы начали дрожать. Надо, надо было решиться. Мальчик по вызову призывно улыбался, сексуально (с его точки зрения) облизывал губы и всем своим видом показывал, что он

готов не только на поцелуи. «Гомосятина какая-то», — вертелось в моей голове.

«Одну минуту», — сказал я. Сам же подошел к стенке, где у меня располагался мини-бар, достал оттуда бутылку с «Боржоми» и сделал несколько глотков. Потом подошел к окну, подышал на стекло и вернулся в свое главредовское кресло. Парень заподозрил во мне волнение и решил сделать шаг первым. Он обогнул стол и сел мне на колени, руками обхватил мою голову и, глядя мне прямо в глаза, произнес задушевным голосом: «Милый, у всех бывает первый раз. Это приятно».

Я сглотнул последнюю каплю слюны, и во рту опять стало сухо, как в Большом Каньоне.  Его лицо было так близко к моему, что между нашими губами оставалось сантиметра четыре, не больше. Я чувствовал его мятное дыхание на своем лице, а его проникновенный взгляд, казалось, сейчас пробуравит во мне дырку. 

Надо сконцентрироваться. Надо сконцентрироваться.

Ну, а в принципе, он ничего так. Вполне симпатичен. Если сконцентрировать все внимание исключительно на губах, то их вполне можно принять за женские. Такие же розовые и пухлые. У нашей уборщицы Клавдии Ивановны и то некрасивее. И глаза у него приятного небесного цвета. И брови выщипаны. На щеках здоровый молодой румянец. Ровные зубы. Если смотреть очень близко, то, в принципе, можно принять это лицо за женское.

Меж тем губы проститута приближались ко мне. Какой кошмар, Боб, какой кошмар. Что бы сказал сейчас товарищ Берия, увидь он эту картину… Однозначно не одобрил бы.

Между нами оставалось уже три сантиметра.

Два сантиметра.

Правой рукой гомосек гладил меня по волосам, а левой искал мою грудь.

Один сантиметр.

С меня сошел уже седьмой пот от волнения. Господи, я же ненавижу все это. Это же противно, мерзко и отвратительно.

Пять миллиметров.

Вот сейчас будет.

Вот-вот-вот.

Нет, вот сейчас точно будет. Уже один миллиметр.

Вся жизнь пронеслась перед моими глазами. Как я жил до этого? Грешил ли?

«Ой, у меня же там молоко на плите стоит!» — воскликнул неожиданно я, перебросил через себя куда-то назад, кажется в окно, мальчика по вызову и с позором выбежал из кабинета.  В коридоре я тут же рванул к кладовой, где и заперся на щеколду. Сидя в кладовой в темноте, я перевел дыхание. Кажется, это первый опыт, который я провалил. И о чем теперь писать статью — понятия не имею. Не врать же, в конце концов.  С такими мыслями я прислонился спиной к чему-то гладкому и прохладному. Что это? Ба, да это же наш аквариум. Если кто-то читал наш мартовский выпуск, то должен помнить, что наш про-литературный редактор Лоренцо Мозгуччи отпил из чаши смерти, которую наш специальный

Внутренний мир нашей кладовой

корреспондент американец Джон Капентер привез из Египта, и уснул практически коматозным сном. И, так как мы не знали, что делать с телом, мы поместили его в аквариум, который в свою очередь спрятали в кладовой, чтобы не пугать случайных посетителей и гостей редакции.

Я протянул руку и стал ощупывать Лоренцо. Милый друг, ты все такой же теплый, и в наших душах до сих пор жива надежда на твое пробуждение. Вот ноги Лоренцо, вот руки Лоренцо, а вот и голова Лоренцо. Его умные глазики.

Внезапно шальная мысль пронзила мою голову.

Я резко перегнулся через стеклянную стенку аквариума и чмокнул Лоренцо прямо в губы.

***