Где-то светит солнце, а где-то льет дождь. И только нашему отважному
герою Джону Капентеру по силам справится с любой стихией! Да, он крут!
Дом и семья достаются нам даром, а потому никогда не ценятся. И хорошо, если случается иначе. (Пол МакДональд)
В один из августовских дней, как только коллектив собрался на работе и в офисе послышались оптимистичные высказывания по поводу спадающей жары, дверь кабинета Ежаки открылась, и показался Сам. ГлаВред был облачен в одежду Супермена, а за поясом, как всегда, висел пластмассовый меч. Мы притихли. Широкая улыбка и маниакальный взгляд цеплялись за каждого из нас и вдруг остановились на мне! Ежака медленно подошел, похлопал меня по плечу и пригласил в кабинет. Ребята облегченно вздохнули.
Как только мы оказались вдвоем, Ежака попытался залихватски запрыгнуть на стол, однако у него не получилось, и он упал, больно ударившись подбородком о край стола. Я помог встать ГлаВреду и посадил его в кресло. Ежака долго хмурился, а после едва открывая рот заявил, что в этом месяце хочет отправиться выполнить какое-нибудь безумное задание вместо меня, потому как ему скучно и жарко в Украине. Но ввиду последних событий (удар в челюсть), он как-то сразу почувствовал себя не в форме и потому просит меня выполнить свой долг, а именно поехать в Пакистан и спасти последний росточек мандаринового дерева от наводнения. ГлаВред намеревался посадить его у себя возле дома и к зиме лакомиться мандаринами, которые вследствие непогоды (читай — неурожая) будут стоить очень дорого. Если на миг я и подумал, что в ГлаВреде проснулось блогородство, то тут же суровая реальность вернула меня на место — жадность и только жадность руководила Ежакой.
Я еще не успел ответить, как Ежака полез в штаны, и через секунду в его руке тускло поблескивал голубой жетон на метро. Значит, выбора у меня нет!
Только я вышел из кабинета ГлаВреда, как натолкнулся на Ферраста, который стоял возле выхода в полном снаряжении. Похоже, даже наш редакционный конь застоялся в стойле от безделья.
Исламабад, юдоль печали
Мы отправились из Киева в Москву, а уже оттуда в Исламабад. Когда я
заполнял документы в аэропорту, то в графе «Цель» указал «предоставление
гуманитарной помощи», а в скобочках приписал «сильный, упитанный конь
по кличке "Ферраст"». Когда же я заглянул в анкету Ферраста, то увидел
следующее: «сильный, образованный америка…», дальше я не успел прочитать
— Ферраст закрыл бланки ногой. Интересно, что же он написал?
В
самолете Ферраст снова выделывался, по-другому это никак нельзя
назвать. Он пел пакистанские песни, за что снискал почет и уважение. В
результате его бесплатно угощали мохито и разрешили выглянуть в
иллюминатор.
И вот Исламабад. Город встретил нас потоком звуков и большим количеством людей в форме. Если честно, веселого было мало. А что, собственно, могло веселить? Страна и ее жители погибают от наводнения, и, как поговаривают в новостях, без крыши осталось около 4 миллионов человек. Чтобы вам, украинцам, было понятно, это примерно, как если бы жители Киева, Донецка и Одессы вдруг заявили, что им негде жить!
Мы с Феррастом (признаться, он все еще был пьян после мохито) решили, что если где и можно достать росток мандаринового дерева, так это в каком-нибудь пригороде. Исламабад — не то место, где люди занимаются сельским хозяйством. В итоге выбор пал на городок Атток, что находился в нескольких часах езды от Исламбада. Разумеется, никто не собирался позволять мне разъезжать по стране — пусть даже и с гуманитаркой в виде коня. Пришлось использовать поддельное удостоверение представителя американской пресс-службы. Ферраст в свою очередь показал удостоверение Любителей Есть Стоя. И если со мной возились около часа, проверяя все документы, то Ферраста пропустили сразу!
Хочется заметить, что от езды мы не получили никакого удовольствия. С
большим трудом мы выбрались из города, где вследствие наводнения
повредились почти все дороги, а после, когда выехали за город, были
вынуждены искать более или менее сносную дорогу. В конечном итоге, нам
пришлось оставить машину и воспользоваться одним из бесхозных плотов,
которые лежали на берегу искусственной реки, созданной наводнением.
Ферраст, памятуя о прошлом падении в финскую реку, дрожал на плоту,
словно его било током. Чтобы плот не опрокинулся в реку, пришлось
успокоить Ферраста, пригрозив тому багром. Итак, мы двинулись в путь.
Медленно опускались сумерки. Пошел дождь. Мало кто знает, что в
период с июля по сентябрь в Пакистане сезон дождей. Несмотря на то, что в
моей сумке покоился отличный американский зонт, не было смысла его
доставать — дождь хлестал с такой силой, что я с трудом разбирал, куда
мы плыли, и боялся натолкнуться на крупный мусор, в
Помимо весла и Ферраста, на плоту были и другие развлечения
избытке плававший в
реке. Я посмотрел на берег: покинутые разрушенные дома, безлюдье —
тоска. Я не хотел думать, что подобное может случиться с моей страной
или с полюбившейся мне Украиной. Редко встречались мародеры, они
разбирали завалы в поисках наживы. Что ж, без стервятников не обходится
ни одна трагедия.
Перед наступлением темноты я молил Бога помочь этой стране справиться с бедствием и просил Всевышнего позаботиться о нас в плавании к городу Атток. Я четко осознавал, что не имею ни малейшего понятия, куда несет нас новоявленная река — быть может, совсем в другую сторону. К тому же, ни я, ни Ферраст не говорили на урду или фарси, а это осложняло наше путешествие в очередные несколько раз. Господи, какие же у нас пустые головы!
Солнце скрылось за горизонтом, и только ярко-багровая полоска света освещала землю. Дождь стал слабее и уже не лил как из брандспойта, однако поднявшийся ветер носил нас по узкой реке, словно щепку. Ферраст, кажется, справился с волнением и теперь помогал мне маневрировать. Я поднял голову и увидел, что в это мгновение мы проплывали мимо дорожного знака, наклонившегося близко к воде. Надпись гласила «Атток». Значит мы уже на месте. И вдруг потемнело. Багровая полоска исчезла, и на ее месте показались тяжелые, цвета спелых слив, тучи. Они быстро приближались. Казалось, что они ждали счастливой возможности наказать двух самонадеянных путников за безрассудство и отвагу. Небо заволокло по всему горизонту. Стало, мать его, страшно! Небо озарилось молнией, а за ней удар! За ним еще один! Гром сотрясал воздух, землю и воду! В природный шум ворвался испуганный крик Ферраста: мой друг протянул лапу и указывал вперед. Вытерев с лица воду, я увидел, что нас несет в реку Инд. Черт! Теперь нам точно конец!
Я огляделся по сторонам — спасенья не было, наша речушка расширилась, приближаясь к Инду, и до берега было не добраться! Напрягшись всем своим накачанным телом, я ждал, когда мы ворвемся в реку. Послышался еще один удар грома и мы, словно пушечное ядро, взлетели вверх и, пролетев несколько метров, упали с сильным всплеском! Ферраст испуганно заржал и запел Магомаева, я же не удержался на плоту и упал в воду. И если бы не багор, который зубами схватил Ферраст, бурная река Инд расправилась бы со мной в считанные секунды.
Я захлебывался в грязной воде. Мое тело ударялось о различные преграды, из-за воды, залившей уши, я почти ничего не слышал. Был момент, когда я почти разжал руки и выпустил багор, но вспомнив, что таким малодушным поступком я оставлю Ежаку на Новый Год без мандаринов, я собрал волю в кулак и начал подтягиваться к плоту. На мое счастье, течение успокоилось, и теперь мы плыли скорее по инерции, чем подгоняемые самим дьяволом. Драгоценный Ферраст затянул меня на плот и ударил в грудную клетку копытом. Как я понял, мой милый друг именно так представлял себе непрямой массаж сердца. Вдруг небо стало ясным! «Вертолет», — пронеслось в голове. Но я ошибся, это была луна. Яркая, бледная луна выглянула на секунду из-за туч, и этой секунды хватило, чтобы я разглядел посреди реки небольшой островок, на котором возвышалось дерево. Мгновение спустя небо снова укрылось черным одеялом, и злорадно ударил гром. Я указал Феррасту на остров, и мы погребли к нему.
Citrus reticulata, для друзей — мандарин
Обессиленные, мы забрались на холм и прижались к дереву. Я закрыл глаза и
постарался восстановить дыхание. Кашель вырвался из моей груди. Не дай
Бог подхватить холеру или тиф! Открыв глаза, я посмотрел на ветви,
свисавшие к воде. Втянув носом воздух, я почувствовал знакомый запах
мандаринового дерева. «Мандарины! — крикнул я. — Ей-Богу, мандарины!». Я
издал победоносный клич и осторожно сорвал несколько побегов.
Всю ночь бушевала непогода. И когда уже вода поднялась так высоко,
что касалась колен, сверху, в предутренних сумерках, послышался звук
приближающегося вертолета. Мы с Феррастом замахали руками и лапами (кто
во что горазд). Спасатели по рации
вызвали береговую охрану, и нас через
полчаса подобрал катер. На следующий день мы вылетели в Россию, а еще
через несколько часов вернулись в Киев.
Все еще кашляя, мы с Феррастом зашли в офис. Однако, никого не было, кроме нашей уборщицы. Я осторожно положил сумку и вытянул побеги. Клавдия Ивановна нашла горшок, и мы посадили наш мандаринчик. Ферраст любовно уронил слезу и скрылся в конюшне. Через минуту мой верный спасатель уже храпел. За окном пошел дождь, и крупные капли забили по стеклу. Я выглянул на улицу: там, снизу, мои коллеги перебегали дорогу, укрывшись под коробками с пиццей. Заметив меня, они приветственно замахали руками и что-то закричали. Я невольно улыбнулся. Внутри меня все потеплело. Я представил, как через минуту откроется дверь, и комната наполнится веселым галдежом. Стало радостно, и я почувствовал себя дома. Как жаль, что это чувство пришло ко мне спустя год проживания в Киеве. И как жаль, что через месяц я буду лететь в самолете домой, чтобы начать другую, старую жизнь — жизнь без сумасбродного Ежаки, придирчивого Луи, интеллигентного Елисея, спящего Лоренцо, опытного Семена, находчивого Павлика, хозяйственной Клавдии Ивановны, строгой Нео Тразимой и загадочного камбоджийского мальчика. Жаль.
