Во первых строках предисловия сразу хотим предупредить всех тех, кто
после прочтения захочет подвергнуть нас экзекуции, обвинить в
богохульстве, подать на нас в суд за оскорбления религиозных чувств
простых христиан и не только, а то и просто проклясть нас: это не мы,
это все наш ГлаВред. Все претензии к нему.
На протяжении всего года я испытывал свою судьбу и подвергал свою жизнь риску. Причем ладно бы просто рисковал, а то ведь временами умышленно пытался нанести своему физическому и психическому здоровью вред. И все безрезультатно. У меня были все основания возомнить, что я неуязвим, как Ахиллес, но как, надеюсь, все помнят хотя бы по фильму с Брэдом Питтом, даже у Ахиллеса было слабое место.
Пель, чтоб его, мень!
Но если Ахиллеса погубила стрела, направленная рукой Аполлона в пятку
героя троянской войны, то меня погубил пельмень, направленный в мой рот
моей же рукой. Ирония, да и только. Я даже представить не мог, что
маленький пельмень может привести к катастрофическим последствиям. Обычно
я килограммами ем пельмени за один присест, но в этот раз что-то пошло
не так, и любимое лакомство попало, что называется, не в то горло. Я
пытался проглотить пельмень, но он не проглатывался. Он застрял где-то
на уровне кадыка и не хотел двигаться ни вниз, ни вверх, результатом
чего стало быстро
наступившее удушение. Я даже хрипеть не мог, как это
обычно бывает в фильмах. Дыхательные пути просто разом перекрыло, и я
понял, что еще несколько конвульсий — и я умру. И что обидно — никого не
было рядом, кто бы мог спасти меня. Вот что значит есть втихаря,
спрятавшись от всех в кабинете. Примерно минуту я боролся за жизнь, но потом подумал «а почему бы и нет?» и умер.
Что началось дальше, может показаться выдумкой, но клянусь правительством США — все это происходило со мной в действительности. Каким-то чудным образом я отделился от своего тела и взмыл над ним. «Господи, какой же я некрасивый, когда мертвый!» — подумал я. Честно, я думал, что посимпатичнее буду. Та форма, которую я принял после смерти, была легка, как воздух, и мне не составило труда облететь вокруг своего же трупа раза три. Также я был неосязаем, в чем убедился после того, как проткнул без каких-либо последствий рукой свой живот. Признаться, в таком состоянии есть свои преимущества перед телесной оболочкой — не надо ходить пешком, можно порхать.
Не успел я как следует насладиться полетами вокруг своего еще теплого
тела, как почувствовал, как нечто невидимое начало тянуть меня куда-то. В
стене, возле которой упало мое тело, открылась большая дырка, и я
устремился в нее. Передо мной открылся длинный тоннель, наполненный
белым слепящим светом — как же предсказуемо! — в конце которого я видел
еще более яркий свет. Хотя, казалось бы, куда еще ярче? Я в тот момент,
будучи прозрачным, из-за этого света вообще не мог различить свое
астральное тело, и это несколько раздражало и мешало сосредоточиться. А я
летел и летел.
Поднявшийся было неприятный и непонятный шум постепенно становился все
более отчетливым, и постепенно в общем гуле я начал различать голоса.
Голоса эти были очень
Без малейшего понятия об энергосберегающих лампочках
знакомыми, и через пару минут я уже начал узнавать
тех, кому они принадлежали. Это были голоса всех людей, которых я
когда-либо знал и которых я когда-либо обидел. «Он злой!», «Он жадный»,
«Ему здесь не место!» — слышал я. Эти выкрики становились все громче и громче, и каждое обвинение, отпущенное в мою сторону, производило эффект обрушивающегося на мою голову молота. Сейчас я полагаю, что в тот момент во мне просыпалась совесть. А потом они все замолкли. Я почувствовал такое неимоверное облегчение, которое сравнимо разве что с походом в туалет рано утром после того, как с вечера выпил литров пять горячего чая. Конец тоннеля становился все ближе и ближе, я летел и не понимал, где верх, где низ, но мне это было неважно. Я летел и кружился в безвоздушном пространстве, влекомый неведомой силой.
На райских облаках завелся грибок
Ближе к концу светового тоннеля что-то начало меняться в пространстве
вокруг меня. Воздух, который был даже не воздухом, но я не знаю, как еще
это назвать, стал мягче, появился приятный аромат, и на самом выходе из
тоннеля во мне пробудилось чувство, которое там, на Земле, мне было
неведомо. Любовь! Выйдя из туннеля со звуком «Чпок», как если бы я был
пробкой и вылетел из узкого горлышка бутылки, я окунулся во
всеобъемлющую, всепоглощающую любовь вселенских масштабов. Я как будто
ощутил потоки любви всех людей, кто жил, живет и будет жить на планете
Земля. Это было настолько фантастично, что я почти забыл о том, что я
должен быть серьезным и недовольным, каким я всегда был, сколько себя
помню. Помимо любви меня теперь окружали еще и облака, и я плыл среди них то
кролем, то брассом, совершенно не чувствуя усталости. Еще бы: ведь у
меня не было тела. Я скользил сквозь эти мягкие и
податливые субстанции
то вверх, то вниз, то влево, то опять влево (я же левша). Довольно скоро
я добрался до какого-то самого большого облака, сквозь которое
невозможно было пролететь, настолько плотным оно было, и забрался на
него. Прошагав минут пять, я узрел огромные, поразительной красоты
золотые ворота, инкрустированные яйцами Фаберже. Рядом с ними за
аккуратным столиком сидел мужчина средних лет приятной наружности. Он
что-то писал перьевой ручкой в большом журнале, а перед ним на столе
стоял сложенный вдвое лист бумаги формата А4, на котором детской рукой
было написано «Апостол Петр». Я решил подойти.
- Здравствуйте, Петр! Извините, как вас по отчеству? — поинтересовался я. -
Согласно статистике, в 100% случаев все, кто попадает сюда, задают
самый первый вопрос «Я умер?». А вы вдруг про отчество спросили. Что-то с
вами и правда не так, уважаемый Ежака Сердун, — Петр отвечал это мне,
продолжая что-то записывать в журнале, и не смотрел на меня. А я и не
знал, как реагировать. - Мне подождать? — спросил я после небольшой паузы. Петр смерил меня спокойным взглядом, полным любви, и сказал: - С вами хочет поговорить Сам! — он поднял указательный палец кверху. — Проходите сюда. И
он указал мне на маленькую дверцу сбоку, на которую я вначале и не
обратил внимание. Дверца, как и сам проход, была настолько мала, что мне
пришлось преклонить колени, чтобы
- А вы чего без педикюра? К нам без педикюра нельзя!
проползти в нее. «Вот уж эти
божественные штучки о преклонении», — подумал я.
Выползши на другую сторону, я встал, отряхнул штаны сам не знаю от чего и пошел прямо. Передо мной располагался живописный сад с бабочками и фонтанчиками для питья воды. Меж фруктовыми деревьями тянулись аккуратные аллейки, вымощенные мрамором, и то тут, то там, лежали, сплетясь в любовных утехах, прелестные божьи создания. Наконец, я увидел, как происходит коитус у снегирей. Пока я стоял и любовался райскими птицами, кто-то тихо подошел сзади и положил мне руку на плечо. От неожиданности я вздрогнул, а, обернувшись, даже отпрянул.
На Боге: светильник головной аккумуляторный СГД-5, халат Hugo Boss, мобильный посох Vertu
Позади меня стоял Он! - Одергиваешься от божьей длани, Ежака Сердун? Нехорошо! — громогласно произнес Он. Я думаю, сейчас многие, да что там многие — все! — читатели слюной
исходят, но хотят услышать от меня, как же Он выглядит на самом деле.
Боюсь показаться банальным, но на нем был белый халат (признаться,
сделанный из очень дорогой материи и великолепного покроя) и борода, в
руках посох. Помните Гендальфа из «Властелина Колец»? Вот что-то
наподобие, только не такой старый. И роста он был огромного. Даже выше
Николаева Валуева. Волна любви и всепрощения, исходившая от него, просто
зашкаливала по всем представляемым мною параметрам, но я почему-то
робел. - Не робей. — Усмехнувшись сказал Он. — Я просто хочу с тобой поговорить. А потом ты уйдешь отсюда. Тебе к нам еще рано. Очень хотелось заговорить на латыни, но я ее не знал, а потому отвечал по-русски.
- О чем поговорить? — спросил я, пытаясь собраться с мыслями и слюнями, чтобы промочить свое пересохшее горло. - Ты плохо себя ведешь, Ежака Сердун! В тебе мало любви и много зла. Тебе надо измениться. А иначе, не посчитай это за угрозу, но ты попадешь в Ад. А там жарко. Не мне тебе рассказывать, что ты плохо переносишь жару. - Да, ты прав! — и я пал ниц. - Прекрати свои театральные штучки. Просто иди обратно домой и живи, как подобает божьей твари. Он поднял меня за плечи до уровня своей головы и поцеловал в лоб. - Это все? — спросил я. - Все. — сказал Он. - То есть, вообще все? — опять спросил я. - Да, вообще все, — опять ответил он. - Вот так вот? Все? И больше ничего? - Да, вот так вот. Все. И больше ничего. - Не, ну, как-то быстро, — не унимался я. - Да, быстро, — унимал Он меня. - А может…? - Не может. - Ладно, — наконец сдался я. - Иди. - Если Ты меня отпускаешь обратно на Землю жить дальше, я бы хотел задать последний, но очень важный вопрос, — все же опять спросил я. - Спрашивай. - Скажи, в чем смысл жизни? Он наклонился ко мне, поднес свои губы к моему уху и, лаская волосами бороды мне щеку, сказал шепотом.
После этого Он исчез. А я, окрыленный великим знанием, побежал к воротам. - Святой Петр, святой Петр! — кричал я радостным голосом издали. — Меня отпустили домой. - Это очень хорошо. — искренне порадовался за меня Петр, сделал какую-то новую запись в своем журнале и только после этого открыл дверцу, через которую я входил. — Тебе надо поторопиться. Клиническая смерть обычно длится шесть минут, а ты уже семь минут потратил. Можешь не успеть. - Куда мне лететь? Где тоннель? — воскликнул возбужденно я. Петр махнул рукой в неопределенном направлении, я взмыл в воздух и, отлетая от облака, видел, как Петр стоял, улыбался и махал мне на прощанье рукой.
Чем дальше я летел, тем меньше становилось вокруг меня любви, каким-то образом я влетел прямехонько в тот самый тоннель, довольно быстро преодолел его и влетел прямо в свой кабинет, где лежало мое тело, до которого до сих пор никому не было дела. Никто так и не задался вопросом, куда я пропал, и не кинулся меня искать. Я аккуратно расположился в своем теле, последовала вспышка, и я очнулся. Первое, что я сделал, — сглотнул пельмень, который все это время торчал у меня горле.
Я тихонько вышел в общий кабинет, где сидели и работали мои подчиненные. Обвел их взглядом, наполненным любви и всепрощения, и впервые за очень долгое время очень широко, искренне, по-доброму улыбнулся. «ГлаВред сошел с ума», — послышался со всех сторон шепот. «Какая разница? — подумал я. — Зато я знаю, в чем же смысл жизни, но вам не скажу».
Внимание! Воспроизведение описанных событий в домашних условиях без пристального наблюдения врачей-психиатров опасно для жизни. Все описанное в тексте выполнялось специально подготовленным профессионалом-редактором журнала «Боб» под пристальным оком МЧС. Никогда не повторяйте этого дома!
