Пока другие приносят пользу
обществу, наш ГлаВред приносит себе вред. С каждой его новой статьей
для данной рубрики мы все больше утверждаемся во мнении, что пора бы
его сдать патологоанатомам. Нам так было бы спокойнее, и это избавило
бы нас от сомнительного удовольствия наблюдать за его безумными
экспериментами.
Ломая голову и редакционную мебель, я долгое время метался меж двух вариантов того, что испытать на себе в этот раз. С одной стороны, хотелось сделать себе трепанацию черепа, с другой — как всегда, клонило в сон. И пока я кусал локти Елисея Милашко, чтобы он помог мне сделать выбор, в кабинет зашел Луи Регидрон и сообщил, что у нас сломалась сигнализация, и теперь офис на все рождественские праздники остается без охраны.
Съев по козинаки, мы тут же решили, что кто-то должен остаться на четыре дня в редакции и сторожить имущество и общак. И нас осенило: в редакции остаемся все вместе, но бдеть буду один я. Задача остальных — бдеть по очереди за мной, чтобы я не заснул. Вопрос с очередным испытанием отпал сам собой, как и челюсть нашего редакционного коня Ферраста, который намеревался провести праздники с семьей Луи Регидрона.
Во всех нормальных организациях праздники в этом году длились четыре дня, но только в нашей — четыре дня и четыре ночи. А из-за того, что персонал охранного бюро, за которым закреплен наш офис, находился в запое, я издал приказ продлить выходные еще на трое суток. Итого мне предстояло не спать неделю. Неслабо! Чтобы не упустить чего интересного, решил вести дневник.
Первые сутки
Собственно, ничего особенного не произошло в первый день. Встав рано утром и растерев себя оливковым маслом, я провел весь день в трудах, расхаживая по редакции и проверяя, везде ли Клавдия Ивановна вытерла пыль. Мои друзья ходили за мной по пятам и следили, чтобы я случайно не упал на пол и подло не заснул, испортив эксперимент. Следует отметить — они быстро смекнули, что всем им одновременно следить за мной нет смысла, а потому составили график, кто и когда будет спать, пока остальные дежурят. Я же только ходил и посмеивался над ними, уверяя, что я — человек-кремень, поэтому заснуть меня (право на публикацию данного словосочетания я добыл у корректора шантажом) невозможно.
Та самая игра — экран целый, кнопки еще не стерты
Прогулявшись по редакции (а это без малого 12 квадратных метров)
примерно 300 раз, я потратил полчаса и понял, что куковать мне еще
долго, и неплохо было бы чем-то заняться. Решено было сесть играть в
Электронику «Ну, погоди!», которую где-то раздобыл Лоренцо Мозгуччи.
Невероятно, но факт — таким нехитрым способом я убил порядка 15 часов и
дотянул до вечера. Начался самый сложный период суток, когда недостаток
солнечного света способствует засыпанию. Сел опять играть в «Ну,
погоди!», глаза слипались,
но интерес к игре превозмог телесную
слабость, и я дотянул до утра. Любопытный нюанс: главное было пересидеть
рубеж в 2 часа ночи. После этого открылось второе дыхание, а
сонливость как рукой сняло.
Способствовали ли этому тычки и
подзатыльники, которыми одаривали меня раз в пятнадцать минут мои
бодрствующие друзья-постовые — затрудняюсь ответить.
Вторые сутки
Вторые сутки начались с красных глаз и онемевших от Электроники больших пальцев. Разминая последние, я прислушался к своим ощущениям. Состояние было неважное, но вполне сносное. Пытаясь разрешить дилемму, заняться ли мне написанием новых статей или потренировать кремастерный рефлекс, я просто сел есть, за чем и скоротал несколько часов.
К вечеру от утренней бодрости не осталось и следа. Усталость дня тяжелой ношей навалилась на тело и душу, очень хотелось прилечь на кушетку, но там уже лежал Ферраст. Когда говорят, что спать хочется, хоть спички вставляй — это совсем не шутка и не замысловатая фигура речи. Скажу из своего дурного опыта — действительно бывает такое ощущение, когда начинает казаться, что спасут только спички или, на худой конец, скотч. Вот им я и воспользовался. Сначала шутки ради подтянув скотчем веки к бровям, я понял, что это не так уж и бессмысленно в моем бессмысленном положении и еще более бессмысленном эксперименте.
Ближе к ночи появилась нервозность. Я начал отвечать на тычки и зуботычины, которыми потчевали меня мои коллеги, чтобы я не заснул.
Остаток ночи просидел в Интернете, пытаясь выяснить, сколько человек может не спать.
Под верхним веком нашлась предновогодняя заначка и ключ от почтового ящика
Оказалось, что после семи суток у меня есть еще шанс остаться в живых. Но поголовно все обещали галлюцинации примерно на третьи сутки. Глупость какая! Я в такое не верю.
Третьи сутки
С еще более красными глазами я встретил рассвет и Клавдию Ивановну, которая, молодец какая, принесла нам всем с утра молоко и бутерброды. Перекрестив меня на прощание и прочитав молитву об успокоении заблудших душ на пример моей, она ушла.
Заметил, что все больше раздражаюсь по пустякам. Коллективно было решено меня больше не трогать, а иногда издалека тыкать в меня шваброй, если вздумаю подремать.
Под вечер глянул на свое лицо в зеркале. В обоих глазах лопнули сосуды и красными нитями проявились сквозь склеры. Скулы выступили, а все лицо как-то осунулось.
Спасительная соль
(надеюсь, меня не обманули)
Редакционные часы с кукушкой известили о наступлении девяти часов вечера. По предыдущим двум дням знаю, что началась самая трудная пора суток. Появились мышечные судороги. Чтобы унять их, пришлось попросить принести мне соли. Помогает, кстати. Но треклятое желание спать от этого никуда не исчезло. Попробовал сделать зарядку — устал еще больше, икры свело так, что казалось, будто их поддели здоровым рыбацким крюком и начали выворачивать. Это ужасно больно. Решил прилечь. Тут же рефлекторно закрыл глаза и незамедлительно получил жесткую
пощечину. За мной продолжали бдеть. Молодцы!
Полночь. ААААААААААААААААААААААААААААААААААА!
Четвертые сутки
Совершенно не помню, что делал в период между часом ночи и семью утра. Спросил у своих — заверили, что не спал. Совсем наоборот. Говорят, что шесть часов кряду лепил на кухне вареники и тут же ел их, запивая литрами чая. Не помню. Кажется, у меня первые признаки искажения сознания.
Заметил признак, который начал усугубляться еще со вчерашнего вечера. У меня стало мутно перед глазами. Время от времени муть отступала, но потом опять туман. Подумал бы, что это слезы, но глаза совершенно высохли за эти трое суток. Целый день постоянно спотыкался обо всех и вся. И, кажется, я стал плохо слышать. Или соображать. Это равнозначно. Удивляюсь, как я еще продолжаю писать этот дневник.
В полдень начал целенаправленно биться головой об стену. Тычки бодрствующих вместе со мной коллег перестали помогать.
Я просто бешено хочу спать.
Остаток дня рыдал от бессилия. Чуть не заснул в собственных слезах и соплях. Пошел принять холодный душ — из гусака полилась какая-то зеленая жижа, я вылез. Надо будет вызвать сантехника. Глянул на себя в зеркало — у меня начал прорезаться третий глаз. Очень кстати. Если будет три — два другие можно будет закрыть и таким хитрым способом поспать.
Меня опять выкинуло из реальности, только теперь на дольше. Я совершенно ничего не помню за период с 5 вечера по 5 утра следующего дня. Мне сказали, что все это время я стоял возле зеркала и любовался собой. Я глянул на своих коллег — неудивительно, с их-то выросшими за ночь эльфийскими ушами и гномьими косматыми бородами они были полнейшими уродами по сравнению с изнеможенным мной.
Пятые сутки
В семь утра позвонили в дверь. Луи пошел открывать. Когда вернулся, объявил, что мы заливаем соседей снизу. Черт, кажется, это я вчера забыл закрыть в ванной кран. Пока я размышлял над этим, в комнату ворвалась какая-то полная дама и начала ругать нас всех. Она страшно пучила глаза и махала на меня своими волосатыми руками. В конце концов, она схватила меня за руку и потащила туда, где у нас находилась ванная комната. Точно. Там уже на коленях стоял Ферраст и, засучив рукава, тщетно пытался собрать воду с пола. В ответ на мой немой вопрос он демонстративно покрутил вентили, давая понять, что резьба в них сорвана, и перекрыть воду не представляется возможным. Толстая бабень не унималась и продолжала истошно вопить на меня и моих коллег, которые в это время выглядывали с любопытством из-за моей спины.
Вода меж тем прибывала удивительно быстро. К Феррасту подключились другие редакторы, сняв с себя тельняшки и собирая ими воду, которая уже поднялась мне до пояса. Пока другие работали, я стоял и наблюдал, как уровень воды поднимается, и где-то я даже был рад этому, так как чем быстрее вода заполнит помещение, тем быстрее затопит все еще вопящую бабу.
Не тут-то было. Бабище, невзирая на свой избыточный вес, ловко заработала ногами и быстренько куда-то уплыла, пообещав перед этим вызвать милицию. Вода поднялась уже настолько, что до потолка оставалось буквально десять сантиметров свободного пространства.
Даже на пороге смерти
Ежака помнил
о своем вожатском прошлом...
Думаю, если бы я помедлил еще минут десять, мы бы все утонули, а журнал «Боб» канул бы в лету. «К окну!» — скомандовал я, и мы устремились обратно в комнату, где разбили подковой Ферраста стекло, и вода быстро ушла.
Признаюсь, я устал еще больше за время, пока спасался сам и спасал своих коллег. Однако, стоит признать — мне совершенно расхотелось спать. Ух ты! Любопытное ощущение.
Шестые сутки
С самого утра я был охвачен непонятно откуда взявшейся эйфорией и гиперактивностью. Хотелось что-то делать, куда-то идти — энергия так и лилась из меня. После вчерашнего потопа совсем не лишним было прибраться в редакции. От воды набухла вся деревянная мебель, а это без малого наша единственная табуретка. Но меня больше волновали промокшие коллеги, которых я собрал по комнате и вынес на балкон сушиться. Лоренцо обмолвился о поехавшей крыше. О Боб, еще и крышу чинить?
Вернулся обратно в комнату и с небольшим удивлением обнаружил в ней сидящих как ни в чем не бывало всех моих редакторов. Хм, странно. Вынес их на балкон еще раз.
Весь остаток дня провел за покраской аквариума. Странно, что никто раньше не говорил, что у нас есть аквариум. Под вечер мой неожиданный фонтан энергии иссяк, и я упал плашмя на пол, лицом вниз. Голова сию же секунду потяжелела, и настало самое время заснуть. Я начал медленно проваливаться в некую бездну. Изображение перед глазами поплыло, я сам куда-то поплыл и уже был готов плюнуть на все и заснуть, но неожиданно все тело скрутила жуткая судорога. Какая боль, дорогие мои друзья и соболезнующие! Какая адская боль! Казалось, что мышцы начали отделяться от костей. Ковыляя на изогнутых конечностях, как на культях, подобрался к столу, где, помню, оставлял еще щепотку соли. Вытянул шею и слизнул белый порошок со стола. Меня попустило…
Стрелки часов, которые, как мне казалось, остановились еще три дня назад, показывали полночь.
ААААААААААААААААААА!
Вперив взгляд в потолок, пролежал, скрючившись на полу, до утра.
Седьмые сутки — последние
Странно, но третий глаз был почему-то серый
У меня открылся третий глаз. И несмотря на то, что тело отказывалось подчиняться мне, с помощью третьего глаза я мог добраться даже туда, куда и в былые хорошие дни я не мог добраться при помощи моего тела. Сдается, я достиг гармонии с природой, о чем мечтал еще с детства. В эти утренние часы я, лежа на полу, третьим глазом мог «ощупать» комнату, детально рассмотреть моих друзей, ставших еще более отвратительными и уродливыми.
А в теле легкость. А в голове свежесть.
Я читал, что китайцы давным-давно придумали такую пытку — не давать человеку спать. Согласно преданию, по прошествии нескольких дней человек сходил с ума и умирал. Мне интересно, я один сумел достичь такого уровня просветления, что обошел стадию сумасшествия и совсем даже не собирался умирать?
Решив отвлечься от своих раздумий о вечном, я вернулся при помощи своего третьего глаза в редакцию, где я лежал. Коллеги незаметно для меня положили мое тело на стол, Семен Бывалый достал Боб весть откуда черную материю и стал накрывать меня. Но зачем? Я не хочу. Мне и так хорошо! Но все это я кричал мысленно у себя в голове, так как рот был как бы и не мой, язык был как бы и не моим.
Темная ткань покрыла меня с головой. Сначала я перестал видеть пробивающийся сквозь нее свет, а потом и третий глаз отказался передавать мне какое-либо изображение. Я почувствовал, как меня начал покидать разум, так как все мысли, которые еще оставались в моей голове, стали по одной выскальзывать через ушные отверстия.
Я начал куда-то падать, падать, падать. Падать…
Кажется, я все же заснул. Ну и ладно. Ну и черт с ним.
Внимание! Воспроизведение описанных событий в домашних условиях
без пристального наблюдения врачей-психиатров опасно для жизни. Все
описанное в тексте выполнялось специально подготовленным
профессионалом-редактором журнала «Боб» под пристальным оком МЧС.
Никогда не повторяйте этого дома!
Смешно, правда, ааааааа!!! Дорогая редакция, вы часто пишете о вашем коне Феррасте и Клавдии Ивановне, я думаю, что они уже заслужили своей верой и правдой отдельной истории. Напишите читателям пожалуйста историю, как возник конь Ферраст и Клавдия Ивановна, оооо, это даже 2 истории получается, только не забудьте фото, тут же самое главное принцип наглядности опять же и научности, так что удачи вам и счастья всем нам!!!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
